Русская классика - скачать книги или читать онлайн. Страница 23

Художественная манера Михаила Алексеевича Кузмина (1872–1936) своеобразна, артистична, а творчество пронизано искренним поэтическим чувством, глубоко гуманистично: искусство, по мнению художника, «должно создаваться во имя любви, человечности и частного случая».

«…Посмотрел Степа вверх, – вверху месяц и яркие звезды горят, и нет им числа. И далекие звезды как будто мигают ему. Заглянул Стена дедушке в лицо – и вздрогнул, отшатнулся. Дедушкины дырявые глаза блеснули при месяце, точно живые, а на ледяных губах как будто улыбка мелькнула. И жутко, страшно стало Степе, бегом пустился он домой, не чуя земли под ногами…»

Статья является откликом на оживленную газетно-журнальную полемику, возникшую вокруг появившегося в апреле 1886 года двенадцатого тома Сочинений гр. Л. Толстого. Сам Лесков принял в полемике непосредственное участие. В своей статье писатель разбирает этическое учение Толстого, его народолюбие, показывая, насколько обращение Толстого к «мужику» органичнее и серьезнее, нежели раздраженные рекомендации Достоевского «учиться всему» у «куфельного мужика».

«Мой собеседник – офицер, он участвовал в последней кампании, дважды ранен – в шею, навылет, и в ногу. Широкое, курносое лицо, светлая борода и ощипанные усы; он не привык к штатскому платью – постоянно оглядывает его, кривя губы, и трогает дрожащими пальцами чёрный галстук с какой-то слишком блестящей булавкой. Подозрительно покашливает, мускулы шеи сведены, большая голова наклонена направо, словно он напряжённо прислушивается к чему-то, в его глазах, отуманенных усталостью, светится беспокойная искра, губы вздрагивают, сиповатый голос тревожен, нескладная речь нервна, и правая рука всё время неугомонно двигается в воздухе…»

«– Васька, и нет у тебя стыда ни капли… Погляди-ка ты на себя-то, на рожу-то на свою… Ох, погибель ты моя, Васька, не глядели бы на тебя мои глазыньки!..

«В нынешнем году мною записана для И. С. Аксакова народная легенда „о косом левше“ – простолюдине, в рассказе о котором выводится лицо государя Николая Павловича и многих важных людей его времени. Теперь я предлагаю вниманию читателей еще более новую легенду того же творчества, в которой слагатели выражают свои представления о хищниках, упоминая притом о государе Александре Александровиче как об искоренителе хищничества…»

«Зачем Никешка подымался ни свет ни заря, на Чумляцком заводе этого никто не мог сказать. А он все-таки вставал до свистка на фабрике, точно службу служил. Подымется на самом „брезгу“, высунет свою лохматую голову в окно и глазеет на улицу, как сыч. Добрые люди на работу идут, а Никешка в окно глядит и не пропустит мимо ни одного человека, чтобы не обругать. Особенно доставалось от него соседям – старику Мирону и дозорному Евграфу Ковшову. Мирон жил рядом, а Ковшов – напротив…»

«Какая суматоха была у Елпидифора Перфильевича, исправника в Черноградском уезде …ской губернии. Уж именно суета суетствий! Господи твоя воля! Чистят, моют, двор метут, крыльцо скоблят, ну, всякая суета да и только! Да как и не суетиться: ведь Елпидифор Перфильевич сегодня именинник! Шутка! Сам Елпидифор Перфильевич именинник, слышите ли? Сам исправник, не то чтобы теща его Матрена Елистратовна…»

«…В сороковых годах молодые люди у нас, собираясь вместе, часто игрывали в фанты. Это теперь совершенно пренебрежено и оставлено. Никому от этого, разумеется, ни жарко, ни холодно, но вот что замечательно: в домах, где пробовали или пробуют воззратиться к покинутым фантам, – это теперь не удается и не удастся потому, что задача фантов оказывается не по силам обществу. Это не важно, но это характерно!…»

«Второй день в пустынном Черном море. Начало апреля, с утра свежо и облачно. Воздух прозрачен, краски несколько дики.

«Лесистое ущелье, предвечернее время.